Предположительно ок. 465 до н.э. он изложил свои идеи в не дошедшей до нас книге. Согласно традиции, Зенон погиб в борьбе с тираном (вероятно, правителем Элеи Неархом). Информацию о нем приходится собирать по крупицам: из Платона, который родился 60-ю годами позже Зенона, из сообщений ученика Платона Аристотеля, из Диогена Лаэртия, который в 3 в. н.э. составил жизнеописания греческих философов. Говорится о Зеноне и у поздних комментаторов аристотелевской школы: Александра Афродисийского (3 в. н.э.), Фемистия (4 в.), Симплиция и Иоанна Филопона (оба 6 в.). В большинстве случаев эти источники так хорошо согласуются друг с другом, что по ним можно реконструировать взгляды Зенона.
Историческое окружение. Чтобы оценить роль Зенона в истории науки и развитии логики, необходимо рассмотреть состояние греческой философии в середине 5 в. до н.э. Ионийские философы из Малой Азии искали первоначало всех вещей, основной элемент, из которого образована Вселенная. Каждый останавливался на своем элементе: один отводил эту роль воде, другой - воздуху, третий - бескачественному "безграничному" или "неопределенному" (апейрон). Ионийцы полагали, что все известные нам виды материи возникают в результате непрерывно протекающих процессов сдавливания, разрежения и сгущения основного элемента. На этом постоянном изменении сделал акцент Гераклит Эфесский (6-5 в. до н.э.): река, в которую мы входим ныне, не та же самая, что была вчера; все меняется; гармония Вселенной - это гармония противоположностей. Наконец, школа, основанная Пифагором (6 в. до н.э.), выдвинула в качестве основного элемента число, причем числа рассматривались как дискретные единицы, наделенные пространственным измерением.
Учитель Зенона Парменид подверг критике все эти теории - как монизм ионийцев, так и плюрализм пифагорейцев. Подвергая рассмотрению любой основной элемент, мы можем сделать о нем одно из трех утверждений: он существует; он не существует; он и существует, и не существует. Третье утверждение внутренне противоречиво, второе также немыслимо, поскольку об отсутствии чего-либо невозможно говорить, прибегая к тем же терминам, что использовались для его описания. Существование небытия невозможно даже представить. Следовательно, этот элемент существует. Изменение невозможно, поскольку это означало бы, что первоэлемент не был распределен с одинаковой плотностью повсюду, а пустоты быть не может, поскольку это было бы такое место, в котором первоэлемент не существует. Итак, Вселенная представляет собой неподвижный, неизменный, плотный и единовидный шар. Все есть Единое.
Заметим, что Парменид приходит к этому выводу исключительно с помощью логики, не прибегая к умозрению или интуиции, характерным для систем его предшественников. Если вывод противоречит чувствам, тем хуже для чувств: видимость обманчива.
Зенон продолжил дело, начатое Парменидом. Его тактика сводилась не к защите точки зрения учителя, а к демонстрации того, что из утверждений его оппонентов возникают еще большие нелепости. В связи с этим Зенон выработал метод опровержения противников посредством серии вопросов. Отвечая на них, собеседник был вынужден прийти к самым необычным парадоксам, с необходимостью следовавшим из его взглядов. Этот метод, получивший название диалектического (греч. "диалегомай" - "разговаривать"), впоследствии применял Сократ. Поскольку главными противниками Зенона были пифагорейцы, большинство его парадоксов связано с атомистической концепцией пифагореизма. Поэтому они особенно значимы для современных атомистических теорий числа, пространства, времени и материи.
Парадоксы множества. Со времен Пифагора время и пространство рассматривались, с математической точки зрения, как составленные из множества точек и моментов. Однако они обладают также свойством, которое легче ощутить, нежели определить, а именно "непрерывностью". С помощью ряда парадоксов Зенон стремился доказать невозможность разделения непрерывности на точки или моменты. Его рассуждение сводится к следующему: предположим, что деление проведено нами до конца. Тогда верно одно из двух: либо мы имеем в остатке наименьшие возможные части или величины, которые неделимы, однако бесконечны по своему количеству, либо деление привело нас к частям, не имеющим величины, т.е. обратившимся в ничто, ибо непрерывность, будучи однородной, должна быть делимой повсюду, а не так, чтобы в одной своей части быть делимой, а в другой - нет. Однако оба результата нелепы: первый потому, что процесс деления нельзя считать законченным, пока в остатке - части, обладающие величиной, второй потому, что в таком случае изначальное целое было бы образовано из ничто.
Симплиций приписывает это рассуждение Пармениду, однако кажется более вероятным, что оно принадлежит Зенону. Например, в Метафизике Аристотеля говорится: "Если единое само по себе неделимо, то по утверждению Зенона оно должно быть ничем, ибо он отрицает, чтобы то, что не увеличивается при прибавлении и не уменьшается при отнятии могло бы вообще существовать - разумеется, по той причине, что все существующее обладает пространственными размерами". В более полном виде этот довод против множественности неделимых величин приводит Филопон: "Зенон, поддерживая своего учителя, старался доказать, что все сущее должно быть единым и неподвижным. Доказательство свое он основывал на бесконечной делимости любой непрерывности. Именно, утверждал он, если сущее не будет единым и неделимым, но может делиться на множество, единого по сути вообще не будет (ибо если непрерывность можно делить, это будет означать, что ее можно делить до бесконечности), а если ничто не будет по сути единым, невозможно и множество, поскольку множество составлено из многих единиц.
Итак, сущее не может быть разделено на множество, следовательно, есть только единое. Это доказательство может строиться и по-другому, а именно: если не будет сущего, которое неделимо и едино, не будет и множества, ибо множество состоит из многих единиц. А ведь каждая единица либо едина и неделима, либо сама делится на множество. Но если она едина и неделима, Вселенная составлена из неделимых величин, если же единицы сами подлежат делению, мы будем задавать тот же самый вопрос относительно каждой из подлежащих делению единиц, и так до бесконечности. Таким образом, если существующие вещи множественны, Вселенная окажется образованной бесконечным числом бесконечностей. Но поскольку этот вывод нелеп, сущее должно быть единым, а быть множественным ему невозможно, ведь тогда придется каждую единицу делить бесконечное число раз, что нелепо".
Симплиций приписывает Зенону несколько видоизмененный вариант того же аргумента: "Если множество существует, оно должно быть точно таким, каково оно есть, не больше и не меньше. Однако, если оно таково, каково есть, оно будет конечным. Но если множество существует, вещи бесконечны по числу, потому что между ними всегда будут обнаруживаться еще другие, а между теми еще и еще. Таким образом, вещи бесконечны по числу".
Рассуждения о множественности были направлены против соперничавшей с элеатами школы, вероятнее всего, против пифагорейцев, которые полагали, что величина или протяженность составлена из неделимых частей. Зенон считал, что эта школа полагает, будто непрерывные величины и до бесконечности делимы и конечным образом разделены. Предельные элементы, из которых, как предполагалось, состояло множество, имели, с одной стороны, свойства геометрической единицы - точки; с другой - они обладали некоторыми свойствами числового единства - числа. Подобно тому как из повторных прибавлений единицы строится числовой ряд, линия считалась составленной многократным прибавлением точки к точке.
Аристотель приводит следующее пифагорейское определение точки: "Единица, имеющая положение" или "Единица, взятая в пространстве". Это означает, что пифагореизм усвоил своего рода числовой атомизм, с точки зрения которого геометрическое тело не отличается от физического. Парадоксы Зенона и открытие несоизмеримых геометрических величин (ок. 425 до н.э.) привели к возникновению непреодолимого разрыва между арифметической дискретностью и геометрической непрерывностью. В физике существовало два в чем-то аналогичных лагеря: атомисты, отрицавшие бесконечную делимость материи, и последователи Аристотеля, которые ее отстаивали. Аристотель вновь и вновь разрешает парадоксы Зенона как для геометрии, так и для физики, утверждая, что бесконечно малое существует лишь в потенции, но не в реальности. Для современной математики такой ответ неприемлем. Современный анализ бесконечности, в особенности в трудах Г.Кантора, привел к определению континуума, лишающему антиномии Зенона парадоксальности
Парадоксы движения. Значительная часть обширной литературы, посвященной Зенону, рассматривает его доказательства невозможности движения, поскольку именно в этой области воззрения элеатов вступают в противоречие со свидетельствами чувств. До нас дошли четыре доказательства невозможности движения, получившие названия "Дихотомия", "Ахилл", "Стрела" и "Стадий". Неизвестно, было ли их только четыре и в книге Зенона или же Аристотель, которому мы обязаны отчетливыми их формулировками, выбрал те, которые показались ему самыми трудными.
Дихотомия. В первом парадоксе утверждается, что, прежде чем движущийся объект сможет преодолеть определенное расстояние, он должен пройти половину этого пути, затем половину оставшегося пути и т.д. до бесконечности. Поскольку при повторных делениях данного расстояния пополам всякий отрезок остается конечным, а число таких отрезков бесконечно, данный путь невозможно пройти за конечное время. Более того, этот довод действителен для любого, сколь угодно малого расстояния, и для любой, сколь угодно большой скорости. Следовательно, невозможно какое бы то ни было движение. Бегун не в состоянии даже тронуться с места. Симплиций, который подробно комментирует этот парадокс, указывает, что здесь за конечное время необходимо совершить бесконечное число касаний: "Тот, кто чего-либо касается, как бы считает, однако бесконечное множество невозможно сосчитать или перебрать". Или, как формулирует это Филопон, "бесконечное абсолютно неопределимо". Для того, чтобы пройти каждое из подразделений протяженности, с необходимостью требуется ограниченный временной интервал, но бесконечное число таких интервалов, как бы мал ни был каждый из них, в совокупности не может дать конечной длительности.
Аристотель усматривал в "дихотомии" скорее заблуждение, нежели парадокс, полагая, что его значимость сводится на нет "ложной посылкой.., будто невозможно пройти или коснуться бесконечного числа точек за конечный период времени". Также и Фемистий полагает, что "Зенон либо в самом деле не знает, либо делает вид, когда полагает, что ему удалось покончить с движением, сказав, что невозможно движущемуся телу за конечный период времени пройти бесконечное число положений". Аристотель считает точки лишь потенциальным, а не действительным бытием, временной или пространственный континуум "в реальности не делится до бесконечности", поскольку не такова его природа.
Ахилл. Во втором парадоксе движения рассматривается состязание в беге между Ахиллом и черепахой, которой при старте дается фора. Парадокс заключается в том, что Ахилл никогда не догонит черепаху, поскольку сперва он должен добежать до того места, откуда начинает двигаться черепаха, а за это время она доберется до следующей точки и т.д., словом, черепаха всегда будет впереди. Разумеется, это рассуждение напоминает дихотомию с той только разницей, что здесь бесконечное деление идет сообразно прогрессии, а не регрессии. В "Дихотомии" доказывалось, что бегун не может пуститься в путь, потому что он не может покинуть того места, в котором находится, в "Ахилле" доказывается, что даже если бегуну удастся тронуться с места, он никуда не прибежит. Аристотель возражает, что бег - это не прерывный процесс, как толкует его Зенон, а непрерывный, однако этот ответ возвращает нас к вопросу, каково отношение дискретных положений Ахилла и черепахи к непрерывному целому?
Современный подход к этой проблеме заключается в вычислениях (либо методом сходящихся бесконечных рядов, либо простым алгебраическим уравнением), которыми устанавливается, где и когда Ахилл нагонит черепаху. Предположим, Ахилл бежит в десять раз быстрее черепахи, которая проходит 1 м в секунду и имеет преимущество в 100 м. Пусть х - расстояние в метрах, пройденное черепахой к тому моменту, когда Ахилл ее нагонит, а t - время в секундах. Тогда t = x/1 = (100 + x)/10 = 111/9 с. Вычисления показывают, что бесконечному количеству движений, которые должен совершить Ахилл, соответствует конечный отрезок пространства и времени. Однако самими по себе вычислениями парадокс не разрешается. Ведь сначала необходимо доказать утверждение, что расстояние - это скорость, умноженная на время, а сделать это невозможно без анализа того, что подразумевается под моментальной скоростью - понятием, лежащим в основе третьего парадокса движения.
В большинстве источников, где излагаются парадоксы, говорится о том, что Зенон вообще отрицал возможность движения, но иногда утверждается, что доводы, которые он отстаивал, были направлены лишь на доказательство несовместимости движения с постоянно оспаривавшимся им представлением о непрерывности как о множестве. В "Дихотомии" и "Ахилле" утверждается, что движение невозможно при предположении о бесконечной делимости пространства на точки, а времени на мгновения. В последних двух парадоксах движения утверждается, что движение равным образом невозможно и в том случае, когда делается противоположное предположение, а именно, что деление времени и пространства завершается неделимыми единицами, т.е. время и пространство обладают атомарной структурой ".
Стрела. Согласно Аристотелю, в третьем парадоксе - о летящей стреле - Зенон утверждает: любая вещь либо движется, либо стоит на месте. Однако ничто не может пребывать в движении, занимая пространство, которое равно ему по протяженности. В определенный момент движущееся тело (в данном случае стрела) постоянно находится на одном месте. Следовательно, летящая стрела не движется. Симплиций формулирует парадокс в сжатой форме: "Летящий предмет всегда занимает пространство, равное себе, но то, что всегда занимает равное себе пространство, не движется. Следовательно, оно покоится". Филопон и Фемистий дают близкие к этому варианты.
Аристотель с наскока отмел парадокс "стрела", утверждая, что время не состоит из неделимых моментов. "Ошибочен ход рассуждений Зенона, когда он утверждает, что если все, занимающее равное себе место, находится в покое, и то, что находится в движении, всегда занимает в любой момент такое место, то летящая стрела окажется неподвижной". Трудность устраняется, если вместе с Зеноном подчеркнуть, что в каждый данный момент времени летящая стрела находится там, где она находится, все равно как если бы она покоилась. Динамика не нуждается в понятии "состояния движения" в аристотелевском смысле, как реализации потенции, однако это не обязательно должно приводить к сделанному Зеноном выводу, что раз такой вещи, как "состояние движения", не существует, не существует и самого движения, стрела неизбежно находится в покое.
Стадий. Больше всего споров вызывает последний парадокс, известный под названием "стадий", и он же труднее прочих поддается изложению. Тот его вид, в котором он дан Аристотелем и Симплицием, отличается фрагментарностью, и соответствующие тексты считаются не вполне надежными. Возможная реконструкция данного рассуждения имеет следующий вид. Пусть А1, А2, А3 и А4 - неподвижные тела равного размера, а В1, В2, В3 и В4 - тела, имеющие такой же размер, что и А, которые единообразно движутся вправо так, что каждое В минует каждое А за одно мгновение, считая мгновение наименьшим возможным промежутком времени. Пусть С1, С2, С3 и С4 - тела также равного А и В размера, которые единообразно движутся относительно А влево так, что каждое С проходит мимо каждого А тоже за мгновение. Предположим, что в определенный момент времени эти тела находятся в следующем положении друг относительно друга:
Тогда через два мгновения позиция станет следующей:
Отсюда очевидно, что С1 миновало все четыре тела В. Время, которое потребовалось С1 для прохождения одного из тел В, можно принять за единицу времени. В таком случае на все передвижение потребовалось четыре такие единицы. Однако предполагалось, что два момента, которые прошли за это передвижение, являются минимальными и потому неделимыми. Из этого с необходимостью следует, что две неделимые единицы равны четырем неделимым единицам.
Согласно некоторым толкованиям "стадия", Аристотель полагал, что Зенон совершил здесь элементарную ошибку, предположив, что телу требуется одно и то же время на прохождение мимо подвижного тела и тела неподвижного. Эвдем и Симплиций также интерпретируют "стадий" как всего лишь смешение абсолютного и относительного движения. Но если бы это было так, парадокс не заслуживал бы того внимания, которое уделил ему Аристотель. Поэтому современные комментаторы признают, что Зенон видел здесь более глубокую проблему, затрагивающую структуру непрерывности.
Другие парадоксы.
Предикация. К числу более сомнительных парадоксов, приписываемых Зенону, относится рассуждение о предикации. В нем Зенон утверждает, что вещь не может в одно и то же время быть единой и иметь множество предикатов; таким же точно доводом пользовались афинские софисты. В Пармениде Платона это рассуждение выглядит так: "Если вещи множественны, они должны быть и подобными, и неподобными [неподобными, поскольку они не являются одним и тем же, и подобными, поскольку общее у них то, что они не являются одним и тем же]. Однако это невозможно, поскольку неподобные вещи не могут быть подобными, а подобные неподобными. Следовательно, вещи не могут быть множественны".
Здесь мы вновь видим критику множественности и столь характерный косвенный тип доказательства, и потому этот парадокс был также приписан Зенону.
Место. Аристотель приписывает Зенону парадокс "Место", похожие рассуждения приводят Симплиций и Филопон в 6 в. н.э. В Физике Аристотеля эта проблема излагается следующим образом: "Далее, если существует место само по себе, где оно находится? Ведь затруднение, к которому приходит Зенон, нуждается в каком-то объяснении. Поскольку все, что существует, имеет место, очевидно, что место тоже должно иметь место и т.д. до бесконечности". Считается, что парадокс возникает здесь потому, что ничто не может содержаться само в себе или отличаться от самого себя. Филопон добавляет, что, показав самопротиворечивость понятия "места", Зенон желал доказать несостоятельность концепции множественности.
Неарха (или Диомедонта – история элейских тиранов неясна). Рассказывают, что Зенон возглавил заговор против тирании, но был схвачен, под пытками не выдал своих друзей, а оговорил друзей тирана. Не в состоянии выдерживать далее мучения, он пообещал сказать правду, а когда тиран приблизился к нему – впился в его ухо зубами, за что был тут же убит слугами. По другой версии, Зенон откусил собственный язык, выплюнул его в лицо тирана, был брошен в большую ступу и истолчен насмерть.
Философия Зенона Элейского
Диоген Лаэрций (IX, 29) сообщает, что «мнения [Зенона Элейского] таковы: миры существуют, пустоты же нет; природа всего сущего произошла из теплого, холодного, сухого и влажного, превращающихся друг в друга; люди же произошли из земли, а души их – это смесь вышеназванных начал, в которой ни одно не преобладает». Если Диоген не спутал Зенона с кем-то еще, то можно предположить, что элеец считал необходимым излагать не только «истину», но и «мнение», подобное тому, о котором говорил Парменид. Но главное в его учении то, что оно обосновывает систему Парменида «от противного». Древние приписывают Зенону Элейскому 40 доказательств «против множественности», т. е. в защиту учения о единстве сущего, и 5 доказательств «против движения», в защиту неподвижности его. Эти доказательства носят название апорий, неразрешимых затруднений. Сохранились доказательства Зенона против движения и четыре доказательства против множественности, включающие как арифметический, численный, так и пространственный аспекты.
Смысл апорий Зенона Элейского в том, что он исследует логическую структуру «мира мнения», в котором господствуют число и движение и выводит следствия из этих понятий. Поскольку следствия оказываются противоречивыми, сами понятия сводятся к абсурду и отбрасываются. Иными словами, обнаружение противоречия в строго логически выведенных следствиях основных понятий античной философии и обычного сознания рассматривается Зеноном как достаточное основание для их устранения из сферы подлинного познания, с «пути истины». Результат – «негативная диалектика», основанная на использовании в применении к сущему законов формальной логики. Трудно сказать, кому принадлежит эксплицитная формулировка формально-логических законов, но несомненно, что Парменид пользуется законами тождества и противоречия, а Зенон также и законом исключенного третьего. Апории Зенона Элейского совершенно очевидно исходят из той мысли, что если одновременно даны А и не-А, и если не-А противоречиво, то оно ложно, а А истинно. Такова структура всех апорий. Рассмотрим их по отдельности.
Апории Зенона Элейского против множественности сущего
«Итак, если есть множество, то [вещи] необходимо должны быть и малы, и велики: так малы, что вообще не имеют величины, и так велики, что бесконечны». Апория Зенона относится к величине, и ее обоснование, если мы сопоставим его с известным учением пифагорейцев о том, что вещь есть сумма материальных точек («вещей»), будет таково. Если к чему-либо имеющему величину прибавить другую вещь, имеющую величину, то она увеличит его. Но для того, чтобы отличаться от другой вещи, прибавляемая вещь должна от нее отстоять, т. е. (поскольку Зенон не признает пустоты!) между всякими двумя вещами должна лежать еще одна вещь, между нею и первыми двумя – также по вещи и т. д. до бесконечности. Значит, вещь, сложенная из протяженных вещей, бесконечна по величине. Если же она сложена из непротяженных вещей, то ее вовсе нет. Можно взять этот аргумент Зенона и с количественной стороны: если вещей много, то их столько, сколько их есть, т. е. конечное число. Но если их много, то, согласно сказанному выше, между каждыми двумя из них помещается третья и т. д. до бесконечности. Источник противоречия – само понятие числа или множества: если существует множество вещей, то конечная вещь и бесконечно велика, и мала, а число вещей в мире одновременно конечно и бесконечно.
Жизнь
Зенон был основателем школы стоицизма. Он родился на Кипре приблизительно в 336 г. до н. э. Считается, что по своему происхождению Зенон был финикийцем. Он умер в Афинах в 264 г. до н. э. Его отец занимался торговлей, и сам Зенон, по всей видимости, работал некоторое время с ним. В Афины он пришел в возрасте 20 лет. Зенон читал труды Платона и Ксенофонта, содержащие сведения о Сократе, и был весьма впечатлен их воспоминаниями об этом великом философе. В особенности он восторгался стойкостью, проявленной Сократом на суде, его безмерным спокойствием во время вынесения смертного приговора, его пренебрежительным отношением к роскоши и безразличием к земным благам.
Зенона также привлекала философия циников. Тем не менее он учился у множества мудрых афинских учителей философии и в конечном итоге в возрасте 35 лет основал собственную философскую школу. Лишь незначительные отрывки его трудов сохранились и дошли до нас. Слово стоицизм происходит от греческого «stoa», означающего «портик». Зенон поучал своих последователей в Афинах под сенью галереи, называемой «stoa poilcile», или расписным портиком Стоицизм имел достаточно длинную и весьма разнообразную историю. Позднее он с легкостью был перенят римскими философами.
Очень мало нам известно о личной жизни Зенона. Согласно имеющимся у нас сведениям, он покончил свою жизнь самоубийством.
Мысли В отличие от эпикурейства стоицизм на протяжении всей истории своего существования имел большое количество разных вариантов; в рамках стоицизма выделялись различные философские направления и течения. Первоначальная форма учения стоиков достаточно сильно изменялась, практически не существовало никаких твердых рамок, ограничивающих эти изменения. Обсуждения процессов развития различных направлений стоицизма фактически можно выделить в отдельную тему. Для нас же будет вполне достаточным рассмотрение основ учения Зенона.
Материализм
В своих рассуждениях Зенон не устремлялся в метафизические абстракции. Он был материалистом и никогда не сомневался в том, о чем говорили его чувственные ощущения. Реальный мир был ощутимым и материальным. Согласно представлениям Зенона, в мире также существовал Бог, добродетель и справедливость. Все перечисленное выше было ощутимым, явным и материальным. Это кажется немного странным. Но, несмотря на это, нам просто следует заключить, что Зенон был материалистом, и любые попытки со стороны, направленные на убеждение его в собственной неправоте, находили достойные ответы. Впрочем, для философа подобные вещи были совершенно неважны.
Учение стоицизма о физике в настоящее время не имеет большого значения. Однако изучение представлений стоиков о физике может позволить нам понять, как мыслили люди античности. Согласно стоикам, первоначально в мире был всего лишь один элемент, огонь, все остальные (воздух, вода, земля) возникли позднее. Одно из важных понятий в учении Зенона – космический детерминизм. Космический детерминизм предполагает, что все происходящее в мире определяется строгими законами бытия; все уже произошедшее случится снова – все события, явления и процессы движутся циклично, этот цикл бесконечен.
Философия стоицизма не вдается в метафизические размышления, ее сущность никак не связана с теорией познания; эта философия просто советует людям, как им необходимо жить благополучно и достойно. Метафизика и логика стоицизма в своих первоначальных вариантах, конечно же, не сохранились, они подверглись весьма существенным изменениям. Однако этика стоицизма оставалась практически неизменной на протяжении всей истории ее существования.
Добродетель в стоицизме
Стоицизм, как и философия Эпикура, предполагает, что жизнь человека проходит в изменчивом и разрушающемся мире. Старый, привычный для древних греков мир уходил в прошлое; власть переходила в другие руки. Время существования греческого города-государства, в рамках которого все люди включались в небольшую общность со свойственной ей самобытностью, истекло. Города-государства потеряли свою независимость, в разные периоды времени они входили в состав огромных империй. Александр Македонский был первым человеком на Западе (несомненно, на Востоке огромные империи возникли гораздо раньше), создавшим величественную империю. Учение стоицизма в данных обстоятельствах было направлено на то, чтобы показать человеку необходимость оставаться безразличным по отношению к какому-либо внешнему влиянию.
Стоики говорили, что всем сущим в мире управляет нечто всевидящее и всезнающее. У всего происходящего есть определенная цель, которая так или иначе связана с человечеством. Всеведущее начало – Бог; он же является душой мира. Каждый из нас одарен искрами Божественного огня. Любая человеческая жизнь хороша и благополучна, когда она не противоречит своей сущности, природе, которая обусловила ее появление. Но, с другой стороны, каждый человек должен подчиняться данной природе. Добродетель в таком случае состоит в подчинении человеческой воли рамкам бытия, установленным природой. «Добродетель», однако, является словом, значение которого с течением времени претерпело значительные изменения. Древние греки подразумевали при употреблении этого слова реальное воплощение положительных качеств человека.
Детерминизм и свобода
Теперь мы видим, что основная идея философии стоицизма связана одновременно и с детерминизмом, и с человеческой свободой. Лишь добродетель является единственным элементом, который присутствует в жизни каждого человека. Здоровье, богатство, стремление к удовольствию – все это второстепенно и не обязательно входит в жизненные приоритеты абсолютно каждого человека. Добродетель заключена в человеческой воле. Человек может быть беден, болен, гоним обществом, но все эти внешние обстоятельства могут оказывать только внешнее воздействие на него. Следовательно, каждый человек обладает абсолютно полной свободой, но обладает ею до тех пор, пока огораживает себя от ложных желаний и проявляет безразличие к ним. Ни одна внешняя сила не может отнять у человека его нравственность, то есть добродетель.
Таким образом, стоицизм учит нас относиться безразлично ко всем внешним факторам, оказывающим на нас влияние: добро и зло зависят от самого человека, от его воли. Если кто-нибудь может понять, как следует относиться безразлично к событиям, происходящим вокруг, данные события потеряют свою власть над ним, не смогут оказывать на него какое бы то ни было влияние. Только человеческая воля может быть плохой или хорошей. Стоицизм утверждает, что ответственность за добро или зло всецело лежит на самой личности. Общество нельзя винить за то, что человек, в нем существующий, становится плохим или хорошим.
Безразличность стоицизма
Стоицизм был холодной философией. Его этика – этика безразличия. Стоицизм не просто негативно относился ко всем человеческим страстям, но даже осуждал их. Обязанность человека, одобренная стоицизмом, состоит в участии в общественной жизни с целью распространения в обществе добра, смелости, решимости, поддержания справедливости. Человек должен делать это надлежащим образом, чтобы быть добродетельным. Однако идеи оказания помощи нуждающимся людям, обретения всеобщего счастья или формирования творческого, активного и прочного общества никак не вписываются в эту картину.
Тем не менее многие люди, придерживающиеся философии стоицизма, не просто были добрыми, щедрыми и человечными, но они еще и посвящали всю свою жизнь служению обществу. Среди таких личностей особо следует выделить известного римского писателя Сенеку (3 до н. э. – 65 н. э.) и римского императора Марка Аврелия (121–180).
Выводы
Можно ли критиковать стоицизм из-за его приверженности к противоположным понятиям – свободе воли и детерминизму? С одной стороны, учение Зенона основывается на мировом, а точнее, космическом детерминизме. С другой стороны, философ утверждал, что добродетель является результатом воплощения в жизнь человеческой воли. Данная проблема – проблема взаимоисключаемости свободы воли и детерминизма – проявляется отнюдь не только в стоицизме. Это одна из самых сложных проблем философии в целом, этики и христианской теологии. Длительное время она остается фактически нерешенной.
Стоицизм говорит нам, что все происходящее в мире, – падение листа, столкновение двух поездов, решение начать войну в Ираке – неизбежно и заранее предрешено. Мы не можем изменить те или иные обстоятельства. Следовательно, для нас не представляется возможным изменить собственный характер, удержать себя от совершения определенных действий, измениться в лучшую сторону. Это соответствует вашим собственным представлениям? Если нет, какое обоснованное возражение у вас имеется на данный счет?
Необходимо также отметить, что подобной проблемы касается современная психология. Более того, довольно часто данная проблема возникает в различных случаях, связанных с применением уголовного права. Представим, что все наши поступки действительно заранее предрешены. В таком случае в ответ на убийство Джо Блоггсом своего соседа истинный приверженец стоицизма должен сказать, что это событие было неизбежно и обусловлено прошлым Джо, обстановкой, в которой он вырос, его наследственностью, ситуацией, в которой он оказался в тот роковой момент. Приверженец стоицизма, разумеется, также скажет, что убийца не был ответственен за свои действия. Иными словами, несмотря на внешнюю видимость свободы, Джо Блоггс все же не был свободен. И никто из нас не свободен. Однако, если мы коснемся понятия свободы воли, мы придем к немного иным выводам. К тому же слово «свобода» применяется в предыдущем параграфе в различных значениях. Если слова «свобода» и «свободен» означают возможность мыслить и поступать различно в отдельных ситуациях, доводы, приведенные выше, несколько некорректны.
Когда я говорю, что я «свободен», что я подразумеваю под данным выражением? Я могу сказать, что я свободен сейчас, в данный момент времени, и могу, например, пойти купить упаковку конфет. Я волен сделать это, так как я могу позволить себе сделать это и по той причине, что у меня есть свободное время для этого. Таким образом, я обладаю свободой. Но, с другой стороны, я, например, не умею летать. У меня нет крыльев. Получается, я не свободен. Я не волен убить моих соседей: законы и моральные устои предостерегают меня от совершения подобных поступков. Следовательно, я не свободен. Так, в конечном итоге, я свободен или нет? Исходя из общего смысла всего сказанного, следует заключить, что не каждый человек может нарушать нормы закона или морали. Вы можете самостоятельно задуматься о других значениях слова «свободен»? В каких случаях уместно применять данные значения?
Кажется, что теории стоицизма о безразличии немного не достает здравого смысла. Правильно ли учиться безразличию и при этом не стремиться к совершенствованию иных человеческих чувств и достоинств? Правильно ли проявлять безразличие, например, когда те, кого мы любим и ценим, переживают трудные времена? Может, в таком случае даже неправильное действие, к примеру кража, станет «моральным», если оно было сделано «безразлично», если мы не вложили в него никаких эмоций и душевных переживаний, если не извлекли из этого определенную выгоду в свою пользу?
Философия стоицизма, по всей видимости, применима к чрезвычайным ситуациям. Не поэтому ли философия вполне может превратиться в общепринятую этику? Безразличие, образно выражаясь, может защитить нас, если мы попали в необычную, чрезвычайно сложную ситуацию, например оказались в числе заложников. С другой стороны, вполне ли правильно в подобной ситуации просто относится безразлично к тому, что произойдет? Можно ли назвать это моральным успехом, достижением, если люди просто сидят дома и нисколько не беспокоятся о своих женах, мужьях, детях, друзьях и родственниках? Должны ли они находиться в состоянии полного безразличия по отношению к людям, оказавшимся в заложниках?
Как бы там ни было, здесь есть очень интересная, но не заметная на первый взгляд мысль. Если люди, на которых лежит ответственность за устранение чрезвычайной, экстренной ситуации, эмоционально не безразличны по отношению к тому, что произошло, они не смогут действовать в полной мере разумно. Они должны проявлять невероятную работоспособность, собранность, сдержанность и самодисциплину в сложной обстановке. Стоит отметить, что это относится ко множеству обыденных жизненных ситуаций, с которыми часто сталкиваются полицейские, пожарные, медицинские работники.
С другой стороны, если в жизни все хорошо, кажется глупым быть безразличным, ведь подобными моментами необходимо наслаждаться.
Стоицизм – философия утешения. Еще апостол Павел, находясь в тюремном заточении, возгласил: «Я научился довольствоваться жизнью, в каком состоянии я бы ни находился». Он сказал это как по-настоящему отважный стоик.
Как вы помните из прошлого занятия, Парменид, основатель элейской школы, пришел к выводам, противоречащим здравому смыслу. Естественно, такая точка зрения не могла не вызвать возражения. И эти возражения требовали более строгой и более развернутой защиты положений Парменида. За развитие подобной аргументации взялся его ученик Зенон.
Зенон (ок. 490 - ок. 430) также из Элеи. Источники говорят, что он был приемным сыном Парменида. Вообще информации о его жизни крайне мало. Известно лишь то, что он был политическим деятелем, сторонником демократии и участвовал в борьбе с тираном Неархом. Борьба его закончилась неудачно. Сам Зенон был схвачен, его долго пытали, чтобы он выдал своих сообщников. Зенон, как указывает Диоген Лаэртский, сделал вид, что поддался на пытки и попросил тирана, присутствовавшего при пытках, подойти к нему поближе. Тиран подошел к Зенону, приблизил свое ухо к его устам, Зенон вцепился в ухо тирана и держал до тех пор, пока слуги не закололи Зенона. По другим данным, Зенон откусил свой язык и выплюнул его в лицо тирана. И тогда его истолкли в ступе на мелкие куски.
Зенон был непосредственным учеником Парменида. И если Парменид доказывал свои положния прямо, то Зенон прибег к другому способу доказательств - от противного. Видимо, поэтому Аристотель считает Зенона первым зачинателем диалектики. Под диалектикой в античной Греции понимали не то, что сейчас, не учение о борьбе противоположностей, не учение о развитии, а искусство спора (от греческих слов lego - говорю, duo - два, т.е. разговор двоих, беседа). Действительно, каждый из вас согласится, что в споре часто бывают решающими аргументы, доказывающие несостоятельность точки зрения собеседника изнутри. Таким же образом и Зенон пытался доказать справедливость положений своего учителя о бытии, показав, что противоположная точка зрения абсурдна.
Аргументация Зенона сводится к следующему: допуская, что движение и множественность вещей существуют, мы приходим к абсурдным выводам. Эти его рассуждения получили название «апории»; всего их насчитывают около 47. До нас дошло лишь немного, около 9, а наиболее часто упоминаются в силу своей необычности, парадоксальности около 5 апорий.
Апории делятся на две группы. Первая группа - апории против множественности, и вторая - против движения. Аргументируя против множественности вещей, Зенон говорит: давайте допустим, что сущее, действительно, множественно, т.е. сущее состоит из частей. Если есть части, то мы можем делить сущее на еще более мелкие части, а те, в свою очередь, на еще более мелкие и т.д. Если мы можем делить их до бесконечности, то в конце концов получим, что сущее состоит из неделимых далее элементов. А если неделимый далее элемент умножить на бесконечность, то мы получим бесконечное, бесконечно большое тело, т.е. каждое тело получается бесконечным, что невозможно. А если, с другой стороны, мы будем делить до бесконечности, не до каких-то определенных, неделимых далее вещей, не до атомов, а до бесконечности, то в конце концов мы разложим все в небытие, а небытие не существует, как об этом говорит само это слово. Поэтому в любом случае частей у сущего нет, т.е. нет множественности вещей, поскольку получается, что всякая величина или бесконечно велика, или бесконечно мала. Конечной вещи быть не может. Апория относительно пространства: если вещь существует, то она существует в пространстве. Это пространство существует, соответственно, в другом пространстве. Это пространство, в свою очередь, существует в третьем пространстве и т.д. до бесконечности. Но принимать бесконечное количество пространств невозможно. Поэтому нельзя сказать, что вещь существут в пространстве.
Однако наибольшую известность получили не его апории о множественности вещей, а апории против движения. Всего этих апорий существует четыре, и каждая из них имеет свое заглавие. Это «Дихотомия», «Ахиллес и черепаха», «Стрела» и «Стадий». Апория «Дихотомия» говорит следующее: движение никогда не сможет начаться. Допустим, телу нужно пройти какой-то путь. Для того, чтобы ему дойти до конца, ему нужно сначала дойти до половины, а для этого нужно дойти до четверти. Чтобы дойти до четверти, нужно дойти до восьмой части пути и т.д. Деля все время до бесконечности, мы получаем, что тело не сможет дойти ни до конца, ни даже начаться. Ведь за конечное время невозможно пройти бесконечный участок пути, т.е участок, состоящий из бесконечного числа точек (ср. апорию против множественности).
Другая апория - «Ахиллес и черепаха», может быть самая парадоксальная, также свидетельствует о том, что движения не существует. Допустим, что движение существует, и представим себе, что наиболее быстрый бегун Греции Ахиллес пытается догнать черепаху. Ахиллес бежит за черепахой и приходит в ту точку, где была черепаха в момент начала им движения. Но черепаха за это время тоже прошла какое-то расстояние. Ахиллес опять приходит в ту точку, где находилась черепаха, но она уходит еще дальше. Ахиллес приходит и в эту точку, но черепаха опять продвинулась вперед и т.д. Ахиллес в конце концов черепаху никогда не догонит. Он все время будет стремиться к той точке, в которой только что находилась черепаха, а она с меньшей скоростью, но будет уходить.
Третья апория - «Стрела» утверждает, что поскольку летящая стрела в каждый момент времени занимает какое-то место в пространстве, т.е. в каждый момент времени покоится в каком-то месте пространства, то и состояние движения есть смена состояний покоя. Поэтому можно сказать, что за все время полета стрела покоилась, а не летела.
И четвертая апория - «Стадий». Представим себе, что существуют три тела одинаковой длины. Одно тело движется в одну сторону, другое - в другую, а третье покоится. За одно и то же время движущиеся тела прошли какое-то расстояние, т.е. каждая точка первого тела прошла одно расстояние относительно неподвижного и в два раза большее расстояние относительно движущегося. То есть тело движется одновременно с двумя разными скоростями. Но этого не может быть.
Трудно сосчитать, сколько произведений написано на тему апорий Зенона. Кто только не размышлял над ними! Действительно, Зенон нащупал такие моменты в нашем мышлении, которые показывают противоречивость мышления о чувственном мире. Так что познание чувственного мира при помощи понятий отнюдь не столь простой и не всегда объективный процесс. Известно опровержение апорий Диогеном Синопским, который ничего не сказал, а просто встал и прошелся по комнате, показав, что все аргументы разбиваются об этот чувственный неоспоримый факт. Пушкин по этому поводу написал такое стихотворение:
«Движенья нет», сказал мудрец брадатый, Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее бы не мог он возразить; Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей Другой пример на память мне приводит: Ведь каждый день пред нами Солнце ходит, Однако ж прав упрямый Галилей.
Таким образом, наш российский гений соглашается с Зеноном во мнении, что не во всем следует доверять чувствам. Разум, как бы ни парадоксальны были его утверждения (то, что Земля движется, для человека Средних веков также было парадоксальным утверждением), часто оказывается более прав, чем чувства. И вывод Зенона о парадоксальности движения также не лишен основания и имеет глубочайший философский смысл. Но имеют ли они смысл физический? Если делить вещь до бесконечности, то мы в конце концов уйдем в область микромира, в котором действуют другие физические законы, другие системы измерений. И при очень небольших расстояниях, при очень небольших скоростях, в квантовой механике действует соотношение неопределенностей Гейзенберга: Dp ´ Dq < ћ, где ћ - постоянная Планка. Если тело покоится, т.е. Dp=0, то Dq=¥, т.е границы тела размываются, что означает, что абсолютный покой невозможен. Таким образом, не зная квантовой механики, Зенон показал, что покой и движение противоречивы.
Относительно апории «Стрела» Аристотель высказал следующее замечание: Зенон неправомерно останавливает время. Он говорит, что существует момент времени, но момент времени не существует, можно говорить лишь о промежутке времени. Но понятие момента времени, тем не менее, все же широко используется, в том числе и в точных науках. Следовательно, апория Зенона «Стрела» также находит действительные противоречия в познании.
«ПОЧЕМУ АХИЛЛЕС НИКОГДА
НЕ ДОГОНИТ ЧЕРЕПАХУ?» (ЗЕНОН ЭЛЕЙСКИЙ)
О жизненном пути знаменитого древнегреческого философа Зенона Элейского известно крайне мало. Точнее сказать, ученые больше ничего не знают о его биографии, кроме приблизительных дат рождения и смерти. Считается, что родился он около 490 года до н. э., а умер в 430 году до н. э. В историю философии Зенон вошел как один из наиболее крупных представителей Элейской школы. Зенон впервые ввел в употребление диалогическую форму в философии. Поэтому его по праву можно считать одним из основателей диалектики как искусства постижения истины посредством спора или истолкования противоположных мнений. Зенон прославился еще в античности, однако его трактаты, диалоги и самое главное - его знаменитые апории не устарели и до сих пор.
Большинство своих знаменитых трактатов Зенон посвятил идее иллюзорности многообразия мира и движения. Он считал, что если все существующее в мире множественно, то оно может быть одновременно и настолько малым, чтобы вообще не иметь размера, и настолько большим, чтобы быть бесконечным.
Подобные рассуждения получили в философии название -
антиномия, то есть неразрешаемость противоречий. В своих антиномиях
Зенон ставит проблему конечности и бесконечности мира, проблему
бесконечной делимости конечных вещей. Однако несмотря на то, что Зенон
очень подробно описал решение этой проблемы в своих трудах,
правильность пути, по которому он пошел, поставили под сомнение уже в
древности.
К таким проблемам, как единица и множество, конечное и бесконечное,
Зенон будет обращаться в своей философии еще неоднократно, постоянно
углубляя и развивая их. Кроме того, именно этим проблемам посвящены
самые известные апории Зенона.
Слово «апория» переводится с древнегреческого как «отсутствие выхода, тупик, непреодолимая трудность». Апории Зенона посвящены именно таким проблемам, для которых обнаруживается противоречие в строго логическом доказательстве. Самые известные апории Зенона называются «Дихотомия», «Ахилл и черепаха», «Стрела», «Движущиеся тела». В них философ ставит своей целью опровергнуть возможность движения, что в конечном счете ему удается.
Рассмотрим коротко содержание апории «Дихотомия».
Зенон считает, что предмет, который движется к какой-либо цели, сначала
должен пройти только половину пути к ней, а чтобы пройти эту половину,
он должен пройти сначала ее половину, и так до бесконечности. Таким
образом, движение к цели будет столь незначительным и медленным, что
его можно считать за недвижение. А отсюда, заключает Зенон, предмет
никогда не достигнет своей цели, так как путь его бесконечен, и предмет
должен будет вечно преодолевать эти половины пути. На первый взгляд,
это рассуждение совершенно логично, однако уже Аристотель заметил в нем
ошибку. Можно сказать, что хотя теоретически время и пространство
бесконечно делимы, на практике этого осуществить нельзя. В этих апориях
Зенон ошибочно рассматривает пространство как сумму некиих конечных
отрезков, тогда как время у него абсолютно непрерывно.
Похожее рассуждение можно увидеть в самой известной апории Зенона
«Ахилл и черепаха». Здесь вместо абстрактных
предмета и цели предыдущей задачи действуют вполне конкретные Ахилл и
черепаха. Согласно условию задачи, Ахиллес находится сзади черепахи.
Расстояние, разделяющее их, не является превышающим человеческие
возможности, однако Ахиллес, несмотря на всю свою силу, мощь и
необыкновенные физические возможности, так никогда и не сможет догнать
медленно бредущую вперед черепаху.
Зенон доказывал это парадоксальное утверждение таким образом. Так как Ахиллес находится позади черепахи, значит, чтобы догнать ее, ему надо преодолеть какое-то расстояние. Однако пока Ахиллес будет преодолевать разделяющее их пространство, черепаха хоть на немного, но продвинется вперед. Ахиллес преодолеет и это новое расстояние, но тем временем черепаха опять несколько продвинется вперед. Это движение будет продолжаться до бесконечности, и хотя расстояние будет все более и более сокращаться, оно никогда не исчезнет полностью. Следовательно, быстроногий Ахиллес никогда не догонит медлительную черепаху.
Этим рассуждением Зенон совершенно логично доказывает отсутствие любого движения, утверждая, что невозможно пройти в конечное время бесконечное число половинок пути. Однако здесь он совершает ту же ошибку, как и в апории «Дихотомия» (ему на нее уже указывал Аристотель). По Зенону, как мы уже говорили, время и особенно пространство бесконечно делимы. И хотя это правильное, доказанное наукой утверждение, оно абсолютно неприменимо к реальной жизни. Действительно, трудно даже представить себе Ахиллеса, преодолевающего расстояние в одну тысячную миллиметра. Таким образом, становится совершенно ясно, что эта апория Зенона оказывается правильной в теории, но абсолютно неверной на практике.
Своими апориями Зенон ставил в тупик многих мудрецов древности и современности. Его размышления подвигли других мыслителей к попыткам разрешения этих парадоксов, что, несомненно, послужило развитию новых философских учений. И хотя к настоящему времени все его логические парадоксы разрешены, Зенон, оригинальный мыслитель древности, навсегда оставил свой след в истории философии.
* * *
Древнегреческий философ Зенон Элейский прославился не только своими
апориями, но и тем, что попытался, правда, неудачно, свергнуть тирана
Неарха (по другим источникам, Диомедонта). Когда его схватили и начали
расспрашивать о сообщниках и об оружии, которое он вез в Липару, Зенон
в ответ оговорил всех друзей тирана с целью, чтобы их оставили наедине.
Потом он сделал вид, что согласен сообщить на ухо тирану правду о
заговоре, и, наклонившись, вцепился ему в ухо зубами и не отпускал до
тех пор, пока его не закололи. По другой версии, когда Зенон оговорил
друзей тирана, тот спросил его, а не было ли кого-нибудь еще, и тогда
Зенон ответил: «Только ты, пагуба нашего города! -
и добавил, обернувшись к окружающим: - Дивлюсь я вашей
трусости: чтобы не пострадать, как я, вы ползаете перед
тираном!» - после этого он отгрыз себе язык и
выплюнул его тирану в лицо.
...........................................................